«Яр»

Посмотрела фильм «Яр» Марины Разбежкиной. Вообще-то она известна как документалистка. Но «Яр» — игровое кино. Само кино, я думаю, о любви и о жизни, которые неразрывны.

Однако впечатление очень сложное. Во-первых, тяжело. Атмосфера жизни, думаю, XIX века передана уникально. Быт, одежда, говор, события, обряды, интересы. Но какая-то беспросветность, серость, глупость, темнота. Все как-то безвыходно.

Во-вторых, повсюду смерть. Уж и не знаю, сколько смертей было в этом фильме. Смерть стоит совсем рядом с человеком, она так же естественна, как сесть поесть. И отношение к смерти, соотвественно, другое — почти как к рядовому событию.

Какой-то глубокой мысли из этого фильма я не вынесла. Мне кажется, удивительно по-документалистски передан определенный период русской истории, никаких идей не навязывается. Испытываешь радость, что живешь не там, не тогда, что это прошло все.

Единственное, что мне отчетливо представилось — ответ на вопрос, отчего раньше были жестокими сказки, даже сборники 50-х годов изобилуют жестокостью (составлялись они со слов сказительниц — рожденных еще до революции). Например, сказка теремок прогрессирует в концовках: «Медведь сел и всех зверей раздавил», сегодняшняя «Медведь сел, теремок раздавил, всех зверей распугал» — более щадящая; и концовка завтрашнего дня, которую я встретила в одном издании «Медведь сел, теремок раздавил, всех зверей распугал. Но они построили новый дом, и стали жить-поживать лучше прежнего».

Налицо стремление как можно менее травмировать ребенка. И после фильма я поняла, что ребенка начала XX века трагические концовки просто не могли испугать: у него вся жизнь была трагедией (в нашем понимании). Современные дети, которые мало сталкиваются с несчастьем (те, что сталкиваются много — сказок, как правило, не слышат), которых от всего берегут и при малейшей необходимости жалеют — не поймут, испугаются сказке с трагическим концом.

А фильм посмотреть стоит. В его исторической достоверности я не сомневаюсь. И это еще одно звено в развенчании светлого образа дореволюционной России: о духовности, нравственности крестьянства можно много спорить, но идеализировать его нельзя. По крайней мере, мне стало понятно, почему крестьянство называли «темным».